Канны в этом году напоминали сцену из апокалиптического триллера: за час до церемонии закрытия город погрузился во тьму. Лифты отеля Martinez замерли, бариста в отчаянии разливали шампанское вместо эспрессо, а таксисты жестами объясняли, что Uber теперь — это ты сам. Ирония в том, что главный приз достался фильму о невозможности справедливости в несправедливом мире.
Джафар Панахи, чья жизнь — готовый сценарий для драмы, получил «Золотую пальмовую ветвь» за «Простую случайность». Его герой — жертва репрессий, который, как ловец теней, десятилетиями преследует своего палача. Зал аплодировал стоя, а команда режиссера рыдала, будто на похоронах тирании. Панахи же стоял неподвижно, словно монумент сопротивлению — четырнадцать лет запретов, тюрем и домашних арестов не сломили его камеру.
Кейт Бланшетт, вручавшая награду, напоминала византийскую императрицу, случайно попавшую в эпицентр блэкаута. Ее платье Louis Vuitton с кружевными воланами трепетало, как паруса корабля, плывущего сквозь шторм киноиндустрии. «Фестиваль должен провоцировать, — сказала она, — даже если для этого придется выключить свет».
Когда генераторы наконец загудели, а на красную дорожку хлынул свет, стало ясно: кино по-прежнему умеет отражать мир — даже если тот периодически погружается во тьму.
